У Re: Russia есть Telegram-канал. Подпишитесь, чтобы не пропустить новые материалы!
Согласно проекту российского бюджета на 2024–2026 годы, в следующем году его расходы должны будут составить 36,6 трлн рублей, что на 22% больше, чем в 2023-м. На сайтах правительства и Думы говорится, что «один из основных приоритетов — адресная поддержка семей с детьми», однако почти весь рост обеспечит статья «Национальная оборона», на которую заложено более 10,7 трлн рублей — против 6,4 трлн в 2023-м. «В структуре бюджета видно, что основной упор делается для обеспечения нашей победы… Это безусловный наш приоритет», — констатировал министр финансов Анатолий Силуанов. Как писала Re: Russia, в реальности Россия потратит на войну с Украиной еще больше — некоторые военные расходы спрятаны в других статьях бюджетах. Они меняются не так сильно. Заметный рост запланирован только для процентных расходов — с 1 до 2,3 трлн рублей (из-за высокой ключевой ставки заимствования правительству будут обходиться дороже). Расходы на национальную безопасность вырастут с 3,2 до 3,4 трлн. По статье «Национальная экономика» запланировано сокращение с 4,1 до 3,9 трлн рублей. Социальные расходы вырастут с 6,5 до 7,7 трлн рублей (в год президентских выборов они обязаны были вырасти, но и расходы на компенсации убитым и раненым на войне зашиты здесь же). Расходы на образование и здравоохранение почти не изменятся и составят соответственно 1,5 и 1,6 трлн рублей.
Чтобы бюджет выглядел прилично с точки зрения сбалансированности, нефтегазовые доходы в следующем году должны увеличиться на 30%, а ненефтегазовые — на 19%. Как следует из опубликованных на прошлой неделе «Основных направлений бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики на 2024 год и на плановый период 2025 и 2026 годов» Минфин ждет, что средняя цена барреля Urals в следующем году будет выше $71, а доллар при этом будет стоить минимум 90 рублей. Этот сценарий, впрочем, не выглядит фантастическим. По данным агентства Argus, которые приводит Bloomberg, в конце сентября цена барреля Urals перевалила за $80, а дисконт к Brent сократился до $13. Как минимум в среднесрочной перспективе такой уровень цен может сохраниться, предупреждает Международное энергетическое агентство (МЭА). Россия и Саудовская Аравия манипулируют ценами, сформировав за счет добровольного сокращения добычи самый острый дефицит за десятилетие. Обе страны наращивают бюджетные расходы за счет импортеров нефти. В начале 2024 года решения о добровольном сокращении добычи будут отменены, но это не приведет к резкому снижению цен — запасы к этому времени будут на некомфортно низких уровнях, считают аналитики МЭА. Дальнейшая динамика не определена. Китайская экономика, от которой в значительной степени зависят настроения рынка, согласно последним прогнозам, в 2024 году будет чувствовать себя хуже, чем ожидалось.
В части ненефтегазовых доходов правительство также ставит высокую планку — они должны составить 23,3 трлн рублей, что эквивалентно 13% ВВП. Чтобы они достигли этой величины, российская экономика в 2024 году должна вырасти на 2,3%, что на фоне резкого повышения ставки выглядит нереалистичным. Таким образом, значения обоих ключевых показателей доходов (цена на нефть и динамика ВВП) не являются консервативными, и этот факт раскрывает новую реальность бюджетной политики, которая перестала быть сдержанной и теперь строится от расходов. «В цифру доходов вряд ли кто-то всерьез поверит, а расходы — это новая реальность. В такой реальности от ЦБ потребуется более жесткая денежно-кредитная политика», — комментировал параметры нового бюджета Telegram-канал MMI. Действительно, специфика российской экономической политики военного времени — это сочетание мягкой бюджетной и достаточно жесткой денежно-кредитной политики. На инфляционный всплеск, причиной которого были преимущественно бюджетные расходы, ЦБ вынужден был отреагировать резким повышением ставки. И теперь ему приходится корректировать планы, подстраиваясь под планы правительства.
Ровно накануне того, как Минфин выпустил свои «Основные направления», ЦБ представил новую версию «Основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики на 2024–2026 годы». Предыдущая выходила в августе — за несколько дней до внеочередного заседания совета директоров, на котором, как писала Re: Russia ранее, под давлением Кремля ЦБ вынужден был резко повысить ключевую ставку до 12%. Спустя месяц она была повышена до 13%.
В сентябрьском документе ЦБ адаптируется к новым реалиям, но оценивает перспективы российской экономики гораздо более сдержанно, чем правительство. В августе ЦБ ждал, что инфляция в 2024 году составит 4,5–5,4%, ключевая ставка — 8,5–9,5%, а ВВП изменится в диапазоне 0,5–2,5%. В новой версии документа регулятор прогнозирует инфляцию в размере 5,0–5,6%, ключевую ставку на уровне 11,5–12,5% и рост ВВП в диапазоне 0,5–1,5%. Прогноз цены на нефть Urals повышен с $55 до $60 за баррель. Иными словами, прогноз ЦБ, в отличие от правительственного, является достаточно консервативным, а запланированные правительством доходы выглядят в нем недостижимыми. Однако теперь, когда правительство обнародовало свой «бюджет расходов», ЦБ вынужден оговариваться, что в ноябре представит новую версию макроэкономического прогноза, в которой учтет «более существенный бюджетный импульс в 2024–2026 гг.». Регулятор ждет усиления проинфляционных рисков и обещает учесть их, принимая решение по ключевой ставке в октябре.
Таким образом, следующий год должен повторить профиль нынешнего. Бюджетная накачка экономики вызвала ее перегрев, следствием которого стал разгон инфляции. Сам Минфин оценил бюджетный импульс в российской экономике в 2022–2023 годах в 10% ВВП. Руководство регулятора предупреждало, что проблему перегрева экономики может решить только «возвращение на траекторию устойчивого и сбалансированного экономического роста», то есть сокращение бюджетных расходов. Но этот аргумент находится в рамках прежней логики, а не нынешней военной. Правительство, впрочем, обещает вернуться на прежние рельсы в 2025 году, но не потому что собирается сдерживать военные расходы, а потому, видимо, что предполагает по умолчанию, что война уже кончится. Впрочем, даже в этом случае такие благие намерения выглядят скорее фантазией — даже если эта война кончится, перед правительством встанет необходимость готовиться к новой.