Российская экономика стремительно юанизируется. Доля юаня в российском экспорте по итогам десяти месяцев 2023 года достигла 33%, в импорте — 37%, отмечает Центробанк в очередном «Обзоре рисков финансовых рынков». В юанях обслуживается 75% российского-китайского товарооборота и 25% российского товарооборота с другими странами, сообщает Минэкономики. В частности, на расчеты в юанях за поставки нефти в значительной степени перешла Индия и еще ряд потребителей российского сырья. Доля юаня в общем объеме торгов на российском биржевом и внебиржевом рынках в декабре достигла 46 и 32% соответственно, при том что на начало 2022 года она была практически нулевой. Наконец, в конце прошлого года Минфин утвердил новую структуру Фонда национального благосостояния (ФНБ). До конца 2020 года он состоял из долларов, евро (суммарно — более 90%) и фунтов, в 2021-м доллар заменили юань, иена и золото, а с 2023-го юани выросли до 60% ФНБ, а безналичное золото — до 40%.
Наконец, после введения санкций, которые заморозили активы ЦБ на несколько сотен миллиардов долларов, он уже не раскрывает детальную структуру своих резервов, но признает, что доля юаней и золота в них значительна. При этом дедолларизация и, соответственно, юанизация российской экономики начались еще до войны. Согласно годовому отчету ЦБ за 2021 год — последнему, в котором структура резервов была раскрыта, — эта структура в тот момент выглядела так: 33,9% — евро, 21,5% — золото, 17,1% — юань, 10,9% — американский доллар, 6,2% — фунт, 5,9% — иена, 3,2% — канадский доллар, 1,3% — прочие. Таким образом, доля юаня в резервах ЦБ еще до войны была существенно выше, чем его доля в мировых резервах: 2,45%.
В настоящее время юань официально входит в число резервных валют — с 2016 года он включен в корзину специальных прав заимствования МВФ. В то же время он не является полностью конвертируемой валютой. Первоначальный импульс интернационализации юаню придал мировой кризис 2008 года. Эксперты бельгийского аналитического центра Bruegel отмечают две основные причины: во-первых, доверие к доллару в тот момент было подорвано радикальным смягчением денежно-кредитной политики в США — валюты многих других стран, в том числе юань, значительно подешевели; во-вторых, временно сократилась долларовая ликвидность — ни одна из своп-линий, которые Федеральная резервная система США открыла в 2008 году, не была предоставлена Китаю, Гонконгу или странам Юго-Восточной Азии, за исключением Сингапура.
Впрочем, несмотря на ряд мер, направленных на интернационализацию юаня (в частности, в рамках БРИКС и программы «Один пояс — один путь»), успехи Китая на этом пути до начала войны в Украине были весьма ограниченными. Доля юаня в мировой торговле оставалась на начало года чуть ниже 2%. Правда, к концу октября она выросла до 3,6%, следует из данных системы SWIFT, которые приводит Bloomberg. Объем российско-китайской торговли за два года войны рос сверхбыстрыми темпами и за 11 месяцев 2023 года превысил $218 млрд (при этом доля России в китайской внешней торговле остается скромной — около 2%); скорее всего, это и расчеты в юанях за российскую нефть и стали основным фактором роста доли юаня в мировой торговле.
Эксперты выделяют шесть критериев состоятельности резервной валюты. Китай вполне соответствует двум из них: это размер экономики (17,8% мирового ВВП против 25,4% у США) и роль в мировой торговле (11,2% против 10,8% у США). К прочим экономикам резервных валют Китай приближается и по показателям макроэкономической устойчивости, а также по размеру и качеству финансового рынка. Но при этом не соответствует еще двум критериям: конвертируемости национальной валюты и наличию стран, использующих ее в качестве «якоря».
Действительно, курс юаня каждый день устанавливает Народный банк Китая. Затем, в течение торгового дня, допускаются колебания пары юань/доллар в пределах 2%. При этом механизм, который монетарные власти используют, определяя курс, не вполне прозрачен. Кроме того, в Китае действуют ограничения на вывод капитала, в том числе для иностранных компаний.
Дело в том, что китайское руководство все еще двойственно относится к теме интернационализации юаня. Либерализация финансовой системы в части снятия ограничений на движение капитала чревата серьезными рисками, объясняет главный экономист Deutsche Bank Майкл Спенсер. Если иностранные инвесторы смогут свободно входить и выходить в активы, номинированные в юанях, это сделает страну более уязвимой к оттоку капитала. Китайская финансовая система к этому не готова, подтверждает главный экономист по Китаю S&P Global Тодд Ли. Она в значительной степени контролируется госбанками, которые в своей работе далеко не всегда руководствуются коммерческой логикой.
Помимо этого, существуют подозрения, которые, в частности, периодически в осторожной форме высказывает американский Минфин, что китайские власти время от времени намеренно девальвируют юань в интересах своей промышленности (при том что экономисты и без того считают его недооцененным с точки зрения паритета покупательской способности) — чтобы поддерживать экспортоориентированный рост.
Таким образом, по сути, юань не только не является полноценной резервной валютой, но и не хочет ей быть. По ряду экономических и политических соображений китайские власти не стремятся ни к большей открытости финансовых рынков, ни к большей устойчивости национальной валюты. И если юанизацию российской внешней торговли еще можно объяснить, то место юаня в российских резервах выглядит экономически иррациональным.
Впрочем, российские власти заговорили о дедолларизации и более широком использовании юаня как альтернативы доллару после введения санкций, ставших ответом на аннексию Крыма и войну в восточной Украине. Первым шагом на этом пути стало соглашение 2014 года между ЦБ и Народным банком Китая о создании своп-линии объемом 150 млрд юаней. В 2019 году было заключено межправительственное соглашение о более активном использовании национальных валют в двусторонней торговле. Однако, хотя дедолларизация все эти годы называлась одной из приоритетных целей российско-китайского сотрудничества, в действительности в этот период Россия в своих резервах активнее наращивала долю евро и йены, нежели юаня, отмечают эксперты немецкого Фонда исследований безопасности и международных отношений (Stiftung Wissenschaft und Politik, SWP). До 2022 года доля юаня оставалась скромной как в российских резервах, так и в двусторонней торговле. Зато в настоящее время, по данным экспертов проекта Dollar Dominance Monitor, центральные банки двух стран могут обменивать рубли и юани на сумму до $1,4 млрд в сутки.
На политическом уровне стремление к дедолларизации характерно, впрочем, для всех стран БРИКС, отмечают эксперты Dollar Dominance Monitor. Однако реальные достижения их пока скромны. У всех стран, за исключением России, в международных расчетах доминируют доллары. Самую крупную своп-линию Китай открыл Бразилии, но и она ограничена $30 млрд, при этом доллар прочно доминирует и в резервах, и в экспортных расчетах страны. Индия в юанях стремится вовсе не торговать и не поддерживает шаги по интернационализации юаня. Необходимость рассчитываться юанями за российскую нефть, по данным СМИ, вызвала неудовольствие индийских властей.
Таким образом, Россия является единственной экономически крупной страной, которая вынуждено и ускоренно юанизирует свою экономику. Возрастающая роль юаня во взаимной торговле и на российском валютном рынке выглядит прямым следствием роста торгового оборота между двумя странами. При этом, как уже отмечала Re: Russia, столь высокая доля Китая в российском торговом обороте создает риски для экономики и не имеет экономических обоснований. Точно так же не имеет экономического обоснования и использование юаня в качестве основной валюты хранения резервов. Фактически Россия использует юань как полноценную и основную резервную валюту, которой, как было сказано, он не является и даже не стремится стать. Эта ситуация создает ряд экономических и политических рисков, отмечают эксперты SWP. Поскольку китайские власти контролируют курс юаня, стоимость российских резервов будет зависеть от их решений, которые, в свою очередь, зависят от динамики торговли Китая с крупнейшими торговыми партнерами — а в их число Россия не входит. Кроме того, значительная часть российского импорта — более 40% — все еще оплачивается в долларах и евро. В случае резкого ухудшения платежного баланса, например вследствие снижения цен на нефть, эти обстоятельства могут резко осложнить ситуацию для российских властей.
Односторонний характер юанезависимости иллюстрируют и трудности, с которыми сталкиваются российские банки при интеграции в китайскую финансовую систему. Из-за риска вторичных санкций со стороны США не всех желающих подключают к национальной китайской системе банковских переводов CIPS (Cross-Border Interbank Payment System), сообщали «Ведомости». При этом даже подключенные счастливчики могут стать лишь непрямыми ее участниками — для работы им нужны местные партнеры. Напрямую к CIPS подключены только российские дочки китайских банков, которые за счет этого получают конкурентные преимущества на российском рынке. В то же время российским банкам, попавшим под санкции, было запрещено даже выпускать карты китайской платежной системы UnionPay. Иными словами, в то время как Россия делает полноценную ставку на юань, Китай в действительности практикует режим частичного соблюдения международных санкций в отношении России, что еще более усиливает зависимое положение российской экономики от китайской.